Георгий Персиков - Дело о Чертовом зеркале
– Отчего ж не по нашему?
– Велел уж в психиатрическую переправлять.
– А что ж в анамнезе?
– Молодая, красивая, – особо подчеркнул Юсупов, – но, увы, совершенно безумная особа.
– Позволишь полюбопытствовать?
– Изволь, все равно коляску ждать.
И они направились к больничным корпусам.
– Сначала думал – истерия, побочный эффект пристрастий всяких, – рассказывал между делом, пока шли, Юсупов. – Она же из клуба Сечиной-Ледянской. Слыхал про такую?
– Слыхал, – вздохнул Родин и поежился, хотя было тепло. – Стихи, эмансипация, морфинизация, декаданс…
– Вот-вот. Ну по ней видать: морфинистка со стажем. Ну и с кокаином знакома. Я ей детоксикацию делал. Нулевой эффект! Даже хуже.
– Хуже?
– Крик, вой: не трогайте меня, я умираю, я горю!
– Жар?
– Жар, а как же. Нервная горячка.
– Пускали кровь?
– Помилуй, брат, конечно. Нулевой эффект.
– Морфий давали?
– Какой морфий, Георгий? Чай, не психиатрия, морфием да опиатами экспериментировать. Все подотчетно – для наркоза! Да и где это видано: морфинистку лечить морфием?
– Так, а что осмотр показал?
– Жар, истерика, горячечный бред.
– Так ты уверен, что горячка нервная?
– Она осматривать-то не дается. «Где болит?» – «Везде болит. Душа болит!» И выть опять.
– Позволь мне все же осмотреть ее.
– Да осмотри, отчего нет. Но тут я сразу скажу: надо везти в пятый корпус, там Лутченко осмотрит. Это его епархия – душевные болезни. А мы с тобой телом займемся. Но хочешь – осмотри. Порази меня как психиатра.
В палате на узенькой железной койке, на сером застиранном больничном белье, свернувшись калачиком, лежал наполовину истаявший бледный восковой ангел, разметавший по подушке белокурые волосы и глядящий исподлобья огромными, лихорадочно блестящими глазами.
Родин вымыл руки, надел халат, присел на край кровати. Дыхание больной было тяжелым, хриплым. Лоб – он потрогал – чрезвычайно горячим. Измерил пульс: учащенный – от горячки.
– Как же попал к нам столь прекрасный ангел? – мягко начал Родин.
– Я не ангел, – тихо, хрипло, но решительно проговорила девушка, съежившись не то от страха, не то от боли. – Я демон. Демон глаголет во мне, внутри меня, он боль несет, и я вещаю его устами… Иначе мне конец, и он меня пожрет…
Внимательный глаз Родина подметил эту деталь.
– Ну я же говорил, – пожал плечами Юсупов. – Бред, да еще в стихах.
– Вы не будете против, если я вас осмотрю? – спросил Родин.
– Буду, – сказала девушка, съеживаясь в клубок еще больше.
Родину не понравилась эта закономерность.
– Вы не могли бы лечь прямо, на спину? Я сделаю простой осмотр.
– Нет, – настаивала девушка, все сильнее прижимая руки к животу.
– Хорошо, лежите так. Если позволите, я только задам пару вопросов.
Девушка промолчала.
– В вашей карте написано, что вас зовут Лилия. Это так?
– И да и нет, – еле слышно ответила девушка.
– Красивое имя, как у цветка.
– Мое имя – Лилит. Я – первая жена Адама, которую он бросил, предал, променял на толстомясую Еву… И меня утешил и согрел своим жаром мой круторогий повелитель… И мне горячо… Душа моя пылает в пламени первородного огня!
– Тьфу, – только и сказал Юсупов и перекрестился. – Тут мало психиатра, надо бы на отчитку ее.
Молчание. Родин внимательно смотрел на восковое личико красавицы, страдальчески сморщившееся. От чего?
– Вы попали сюда потому, что вас кто-то сильно огорчил?
Лилия молча помотала головой.
– Напугал?
Снова молчаливое отрицание.
– Сделал больно?
Снова – нет.
– Мой повелитель не делает больно. Его боль – это любовь.
– Так что вас беспокоит, Лилия?
– Вы. Уходите.
– Я не могу уйти. Я дал клятву Гиппократа. Лечить людей даже против их желания.
– Я здорова. Отпустите меня.
– А ваши температурные листы говорят об обратном, Лилия. Вы больны, и я обязан понять чем.
Неожиданно она повернула к нему свое лицо. Очень бледное, тонкое, болезненное, изможденное. Снедаемое лихорадкой. Но очень красивое.
«Это не безумие, – думал Родин. – Что угодно – морфинизм, дурной нрав, отрицание себя, тяжелое детство, несчастная любовь… что угодно. Но это не безумие. Это воспаление. Готов поклясться!»
Внезапно Лилия застонала и снова еще туже свернулась клубком.
– Вам больно? – спросил Родин.
Молчаливые кивки в ответ.
– Боль в животе?
Кивок.
– Простите, я обязан спросить, вы не беременны?
Резкое молчаливое отрицание.
– Вы… – не закончив, Родин обернулся к присутствующим. – Господа, вы не могли бы нас оставить. На минуту?
Все вышли.
– Вы… – продолжил Родин, изо всех сил стараясь быть деликатным, – вы… не подвергались насилию… со стороны… мужчины?
Резкий поворот головы и вызывающий всполох глаз. Резкий отрицательный кивок.
– Простите, простите великодушно, я должен исключить… как врач…
Лилия молча отвернулась.
– Тогда продолжим. Боль справа?
Кивок.
– Острая?
Кивок.
– Тошнота?
Слабый кивок.
– Убери руки! – Девушка внезапно заорала голосом базарных торговок. – От них свет, от них боль!
– Готовим операционную!!! – внезапно громкий голос Родина огласил больничный коридор.
Юсупов и сестры, стоящие у двери, вздрогнули.
– Зачем операционную, Георгий? – спросил Юсупов, заглядывая в палату.
– Операционную срочно! – кричал Родин, не обращая на него внимания. – У нас аппендикс! Немедленно готовить! Немедленно промывать! Оперировать буду лично!
Уже когда ему мыли руки спиртом, мелькнула неуместная мысль: «На открытие“ Золотого витязя”, стало быть, не успею… Ну зато жизнь спасу, оно важнее…»
Уже после блестяще выполненной операции, когда Родин курил у малой операционной, держа сигарету в щипцах, чтобы не перепачкать ее окровавленными руками, он глянул на часы. Седьмой час пополудни, опоздал в музей. Ну и бог с ним. Сейчас, видно, уже банкет, а приходить на важное для старого приятеля событие, чтобы выпить, а не разделить его радость, непорядочно.
Однако музей посетить ему все-таки пришлось. Не прошло и получаса после того, как в ведро отправился окровавленный воспаленный аппендикс Лилии Богородской, в больницу вбежал мальчишка в карнавальном костюме татарчонка и завопил на весь коридор благим матом:
– Главного доктора! В музей! Двойное убийство! Профессор Смородинов при смерти!
Глава третья
Старокузнецк – город хоть и большой, а все равно до столицы далековато. При всей его развитости, провинция провинцией. Люди простые, радушные, хлебосольные и, увы, доверчивые к столичному лоску.
Потому часто так случалось, что всякие столичные прощелыги получали здесь теплый прием. Бывало, что какого-нибудь дрянного московского актеришку, канатного плясуна или офицеришку средней руки встречали с хлебом-солью всем Старокузнецком. Зато представьте себе, какой фурор произвел здесь бас-профундо из Большого, или боевой ротмистр с Балкан, или модный драматург из Петербурга!
Так что несложно представить, какого переполоху наделала в городе статья, напечатанная в губернской газете:
Провинциальный историк переписывает мировую историю!В ближайшее время в Старокузнецком краеведческом музее состоится событие, обещающее стать настоящей исторической сенсацией.
Известный далеко за рубежом империи профессор кафедр истории и археологии доктор русской истории Старокузнецкого университета г-н Денис Смородинов сделал открытие чрезвычайного значения, которое произвело настоящий переворот во всей исторической науке.
Последние несколько месяцев все научно-историческое сообщество было взбудоражено сообщением о том, что проф. Смородинов со своим приемным сыном г-ном Гусевым близок к находке древней статуэтки – «Золотого витязя», которая якобы является ключом к сокровищнице легендарного крымского разбойника Ахмет‑бея.
И вот на прошлой неделе стало известно о том, что «Витязь» найден! Более того, проф. Смородинов утверждает, что вскоре рассчитывает обнаружить несметные богатства крымского князя!
А пока, в ознаменование открытия мирового значения, в Старокузнецком краеведческом музее в течение нескольких дней будет производиться демонстрация золотой фигурки всем интересующимся историей, каковых, мы уверены, наберется немало. Торжественное открытие экспозиции, на которое приглашены светила исторической науки из обеих столиц и даже из-за рубежа, станет крупнейшим событием культурной и научной жизни не только самой Старокузнецкой губернии, но и всей империи и даже мира!
Статуэтка уже помещена в губернский краеведческий музей, стараниями профессора Смородинова крупнейший в Поволжье, и покамест ее тщательно скрывают от глаз любопытствующей публики. Открытие экспоната назначено на понедельник, 24 апреля.
![Алексей Туренко - Крым 2.0 [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
